В чем разница между советским наукоградом и современным технопарком?
- Вкладка 1
Мне кажется, что связь между советскими наукоградами и современными проектами технопарков и инновационных городов больше ассоциативная, нежели реальная.
Наши закрытые города, наши наукограды — безусловно, детище индустриальной эпохи. Особенно в части городов. Не могу не вспомнить Вячеслава Леонидовича Глазычева, который в свое время говорил, что большинство наших городов — это, собственно, не города, а рабочие слободы при промышленных предприятиях. В этом смысле наши наукограды — тоже рабочие слободы, просто с несколько иным социальным составом. Но основную роль здесь играют институт, производство или предприятие, вписанные в индустриальный и оборонный контекст, которые и содержат этот поселок. Такие образования были абсолютно функциональны. Потому что задача в условиях секретности — сделать так, чтобы люди не уезжали.
Так сложилось, что ровно в понедельник мы закончили семинар с городами «Росатома», посвященный несколько другим материям — культурным проектам. Но культура всегда очень хорошо проявляет эти особенности. Например, Железногорск, рядом с Красноярском, можно было сделать бригадно-вахтовым методом. Но остается вопрос контроля, вопрос секретности. Конечно, гораздо проще контролировать ситуацию, когда человек здесь же живет, здесь же работает и все время находится в закрытом периметре. В этом смысле говорить о какой-то особой идентичности сложно. В советское время это получалось суперэффективно, потому что в одном отдельно взятом даже не городе, а поселке — а там не было больших городов, — создать особые условия, существенно отличающиеся от условий жизни остальных советских людей, было достаточно просто. Это людей элементарно удерживало, а еще и привлекало. Да, я не могу выезжать, но у меня есть квартира и хорошее снабжение.
Сейчас крупные корпорации, не только «Росатом», пытаются поддерживать социальную сферу, чтобы эту привлекательность сохранить. Но что стало понятно? Мы же все время говорим об этих точках как о городах. Сейчас проблематика моногородов крутится вокруг вопроса, что раньше, в индустриальную эпоху, предприятия было вполне достаточно для того, чтобы город состоялся, а сейчас, каким бы успешным и богатым это предприятие не было, — уже нет. Есть очень благополучные территории. Я недавно разговаривала с «Уралхимом», у них Кирово-Чепецк — там все вполне хорошо. Но получается, что это не города вовсе. Те города, которые были пятьдесят лет назад, и то, о чем мы говорим сегодня, когда произносим слово «город», — это очень разные понятия. На самом деле, современный город — это и есть наукоград, если говорить об основных драйверах, смыслах этой деятельности, потому что это высокая интеллектуальная, либо творческая, либо научная деятельность, которая двигает экономику города вперед.
Мы можем вспомним, если говорить о западном опыте Второй мировой войны, в каком формате такие образования существовали тогда. Там, конечно, не было наукоградов, они работали, как сейчас модно говорить, в поп-арт формате, то есть были временными. Сейчас публикуются мемуары людей, которые активно занимались расшифровкой «Энигмы» в Великобритании. Они тоже жили и не могли выезжать в отдельно взятые точки, но это было очень временно. Или взять какой-нибудь манхэттенский проект. В этом смысле практика изоляции какой-то группы, которая работает над очень важным, сверхсекретным проектом, конечно, существовала во всем мире. Но то, что мы видим сейчас, это совершенно другое.
Все знают Силиконовую долину, фактически это тоже своего рода наукоград — сочетание стартапов и обязательно университетов. Я очень люблю пример Medicon Valley, между Данией и Швецией. Это уникальная история, когда на границе двух стран существуют концентрированно компании, которые занимаются в широком смысле биохакингом — медицина, здоровье и все, что связано с человеческим телом. Одиннадцать университетов, огромная территория, фантастическая транспортная связанность.
Более того, сейчас очень многие крупные мировые девелоперские компании задумываются о том, что не интересно и не нужно строить просто жилые комплексы, а интересно заниматься большими проектами, в том числе внутри города. Один из успешных технопарков в Берлине располагается вполне себе в историческом центре, как бы интегрируясь в городскую среду, напитываясь этой концентрацией. Поскольку нужна концентрация мозгов, она сейчас именно в крупных городах, и такие технопарки работают фактически уже добровольным пылесосом. Плюс еще это образование и это условия жизни. Соответственно, девелоперы думают, что интересно делать такой проект, где будут условия сразу и для жизни, и для работы.
Если вспомнить «Сколково», которое я представляю, я очень часто называю наш технопарк градообразующим предприятием. Хотя там сидят сотни компаний. Это уже не монодеятельность, но фактически это функция и хорошая история для окраин Москвы. Если горить о децентрализации мегаполисов, то еще одна важная тема технопарка — это создание рабочих мест. Новую Москву присоединили, а работать там негде. В этом смысле «Сколково» по отношению к московской агломерации выполняет еще и функцию генерирования даже не просто рабочих мест, а рабочих мест для людей, как минимум, с высшим образованием, для ученых, для инноваторов. Если ты не хочешь маятниково мигрировать между центром и окраиной, ты можешь выбрать такую зону.
Очень многие города идут по этому пути. Кто-то пытается весь город сделать такой зоной, как, например, это делает Шанхай. Кто-то пытается строить для IT-индустрии отдельный город, как свое время создали проект под Куала-Лумпуром — неудачный проект, но пытались. В этом смысле опыты бывают разные. Но такие опыты есть, и они продиктованы постиндустриальной ситуацией и созданием условий для привлечения интеллекта и капитала.
Фрагмент дискуссии «Научная постимперия: от закрытых территорий к технопаркам», состоявшейся 13 ноября 2019 года в рамках цикла «Деколонизируй это!».